26 апреля 1986 года – дата, вошедшая в историю как трагедия. В этот день на Чернобыльской АЭС (ЧАЭС) произошла авария – крупнейшая катастрофа в истории атомной энергетики. Сотрудники пожарной охраны первыми приняли участие в ликвидации аварии. Около 600 тысяч человек были задействованы для устранения последствий, из них от Новосибирской области порядка 2 500 ликвидаторов. В преддверии памятной даты «чернобыльцы» рассказали о том, что происходило на месте и через что им пришлось пройти.
В конце апреля 1986 года, когда ночное небо над Чернобылем и Припятью озарили языки пламени и пространство начало заполоняться едким дымом, первыми к месту происшествия прибыли пожарные. Кареты скорой помощи уже начали стягиваться с ближайших районов. Местные жители знали, что там находится атомная электростанция, однако какие последствия от взрыва реактора четвертого энергоблока могут быть – даже не предполагали. Так же, как и Советский Союз, и весь мир.
По официальным данным, в течение трех первых месяцев после чернобыльской катастрофы скончался 31 человек, еще 19 летальных исходов – с 1987 по 2004 год специалисты относят к ее прямым последствиям. Больше 130 человек среди ликвидаторов перенесли острую лучевую болезнь той или иной степени тяжести.
«Медицина сразу взялась за нас. В Ростове-на-Дону, Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Новосибирске создали центры по реабилитации ликвидаторов. В нашем городе еще осталось такое отделение при городской больнице. В первые годы большой смертности среди тех, кто вернулся из Чернобыля, не было. Потом последствия полученной радиации все же ударили по молодым людям, но не в больших масштабах. Те, кто были постарше, как я, дожили до преклонных лет и продолжают еще жить», – рассказывает ликвидатор последствий аварии на ЧАЭС, председатель Сибирского и межрегионального Союза «Чернобыль» России в Сибирском и Дальневосточном федеральных округах Владимир Дроздов.
Владимиру Павловичу сейчас 80 лет. В октябре 1986 года военнослужащий из запаса Дроздов добровольно решил убыть в Припять. По приказу людей «в погонах» призывали на место ЧС только до 45 лет, в тот момент ему было уже 44 года, за несколько месяцев до юбилея он успевал уехать в командировку. Для «гражданских» специалистов не было ограничений.
«Из Сибири наша военная часть была одной из первых на месте аварии. В ноябре я был в Припяти. Приехал, на утро уже в наряд. Мы занимались дезактивацией территорий, то есть удалением радиоактивных веществ: убирали слоями землю, проводили работы по химобработке площадей. Вообще я был командиром авторемонтной мастерской, но лопатой работать приходилось чаще. Мы знали, что от нас многое зависит. Мы просто шли и делали то, ради чего и приехали – минимизировали ущерб от выброшенной из реактора радиации», – продолжает Владимир Дроздов.
Пожарные, военнослужащие, в том числе, из медсанчасти, сотрудники Министерства атомной энергетики и промышленности, специалисты химзаводов и ученые – те, кто приняли удар на себя. Они осознавали, на какие риски идут.
«Когда нас туда направляли, нам заранее говорили, что мы получаем радиацию в 25 рентген, затем возвращаемся домой. Для примера сотрудник станции за год работы мог набрать, а мог и избежать заражения, не более пяти рентген. В 1986 году за несколько месяцев мы получали в пять раз больше. На следующий год – 1987 – снизили порог до 10 единиц. За нашим состоянием тщательно следили. Через 2,5 месяца я уже вернулся в Новосибирск», – объясняет ликвидатор.
Владислав Юрченко в 1986 году был курсантом Военной академии радиационной, химической, биологической защиты имени маршала Советского Союза С.К. Тимошенко. На тот момент ему оставался всего лишь год до выпуска. В августе в качестве командира взвода Владислав отправился вместе со своими сослуживцами в Припять. В течение месяца они выполняли работы по дезактивации территорий, в том числе и возле самой ЧАЭС.
«Подразделениям, прибывшим к месту аварии, были отведены определенные участки. Кроме удаления радиоактивных веществ, мы осуществляли дозиметрический контроль, технически обслуживали специализированную технику, вверенную нам. Каждый вложил свой кирпичик в общее дело по ликвидации последствий произошедшего. Интересно было наблюдать, как разные люди – военнослужащие, гражданские специалисты – выполняли разные задачи, но действовали как единый механизм. Такая вот получилась практика того, что несколько лет теоретически изучали в Академии. То, что любят показывать в художественных фильмах, не совсем соответствует действительности. Был обычный армейский быт в полевых лагерях, кормили очень хорошо. Мы выполняли свою работу и не думали о каких-то тяжелых последствиях. Да, проблемы со здоровьем потом настигли нас, но не критично: после возвращения домой продолжили свою обычную жизнь», – вспоминает Владислав Вячеславович.
Владислав Юрченко после службы в вооруженных силах работал в Главном управлении МЧС России по Новосибирской области с 1997 по 2006 годы. Девять лет он возглавлял химико-радиометрическую лабораторию. Уйдя на пенсию по выслуге лет в звании подполковника, Юрченко продолжил дело своей жизни уже на Новосибирском заводе химконцентратов – в одном из ведущих мировых производителей ядерного топлива для АЭС и исследовательских реакторов.
«Так сложилось, что и сейчас я связан с атомными электростанциями. Чернобыль был давно, но нас, ликвидаторов, до сих пор связывают теплые дружеские отношения. Мы все знаем друг друга в лицо, чем можем помогаем в трудных ситуациях. Иногда собраемся в свободное время в музее нашего регионального союза, говорим и вспоминаем. Эти беседы очень ценны для меня: в кругу профессионалов не нужно объяснять кому-то сложные специальные термины, мы говорим на одном языке», – рассказывает Владислав Юрченко.
Общественную организацию, которая объединила сибирских ликвидаторов, Владимир Дроздов создал в 1988 году. Союз «Чернобыль» совмещает в себе функции социальной защиты и пенсионного фонда, помогая людям в получении положенных льгот и курсов реабилитации. В новосибирском отделении есть своего рода музей, где экспонаты – карточки учета доз, измерительные инструменты, документальные кадры. Есть и специальные папки личных дел, каждый листок там – судьба человека. В среднем «чернобыльцам» сейчас около 60 лет. Но есть и те, кому уже «перевалило» за 80.
«Для нас каждое 26 апреля как юбилейная дата. Еще один год жизни – и то хорошо! Сейчас в Новосибирской области из 2 500 ликвидаторов осталось чуть больше 1 000. Время проходит, боль, которая была тогда, уже не так ощущается в обществе. Каждый «чернобылец» – наш человек, наш брат. Радиация не разбиралась в наших профессиях, национальностях и возрастах. Мы были просто людьми, которые работали в этом пекле», – считает Владимир Дроздов.
